Согласно определению Владимира Даля, «охота» — это «состояние человека, который что-либо хочет», «страсть, слепая любовь к занятию» и, наконец, «ловля, травля и стрельба диких животных, как промысел и как забава». Для меня охота — еще и возможность удовлетворения неиссякаемого любопытства, стремления к познанию нового, а также постоянного саморазвития — физического, культурного, интеллектуального и творческого. Требующая месяцев организационной и спортивной подготовки горная охота позволяет не только проверить себя на прочность в экстремальных условиях — от выносливости до психологической устойчивости, но и погрузиться в традиционную культуру малочисленного населения горных районов и познакомиться с уникальной фауной этих мест. Руководствуясь принципом «Начинай с самого сложного», я решила открыть горную пятерку добычей тура на Северном Кавказе.
Ахтынский район Дагестана. Девятое августа, полчетвертого утра. Курумник, на который можно поставить ногу, не опасаясь, что камень «уползет» из-под стопы, закончился через полчаса после выхода из штурмового лагеря, расположенного на берегу Ноурских озер. И если основным риском при перемещении по угловатым, плотно сбитым между собой валунам был вывих или, при худшем сценарии, перелом конечности, то при подъеме по сменившей их вертикальной «сыпухе», ставки ощутимо повышаются. Мелкая подвижная осыпь не только не обеспечивает даже мало-мальски устойчивой опоры, но и представляет серьезную угрозу для поднимающихся ниже. Отделившиеся от склона в результате плохо выверенного шага камни могут серьезно травмировать спутников, а спровоцированная по неосторожности осыпь и вовсе способна унести в каменном потоке тела и жизни недостаточно подготовленных участников экспедиции.
— Оттолкнусь в этот раз или пробуксую на месте? — гадаю я, выбивая в склоне ступеньку боковиной обрезиненного трекингового ботинка и вслушиваясь в шипение сползающих из-под подошвы камней. Пока темп удается держать без особого напряжения. Фигура карабкающегося по скальнику проводника не отдаляется более чем на два метра и даже в ночной темноте постоянно остается в зоне видимости. Про себя отмечаю, что ежедневные тренировки — бег по лестницам одного из столичных небоскребов, явно пошли на пользу.
Через два с половиной часа вся наша небольшая группа, в составе которой кроме меня идут оператор и два местных проводника, уже двигается по хребту гусиным шагом, стараясь держаться поближе к гребню. Чтобы не спугнуть туров, которые могут находиться с другой стороны, на некоторых участках приходится припадать к почве, напоминающей спрессованную бетонную пыль. Наконец, когда ноги окончательно привыкают к полуприседу, а участники марш-броска, уже принявшие гусиный шаг как неизбежность, понемногу начинают перебрасываться шутками, следующий впереди колонны горец подает знак остановки и, обернувшись, прикладывает палец к губам. Спрятавшись за валуном, мы по очереди выползаем, чтобы заглянуть в цирк — поражающий размерами и глубиной скальный амфитеатр с наклонными стенками. На дне полукруглой котловины стоят несколько молодых туров. Для непривыкшего к рельефу глаза охотника на естественном фоне они едва различимы.
— Сейчас появятся большие, — едва слышно шепчет проводник, указывая глазами в сторону левой стенки котла, и не ошибается. Взору предстает группа из нескольких десятков рогачей. Я начинаю осматриваться в поисках подходящей для выстрела позиции. Метровый плоский камень, нависающий над стенкой под отрицательным углом, едва ли представляет собой идеальную точку опоры, но выбора нет. Он здесь единственный.
Пока я устраиваюсь в упоре лежа и пытаюсь найти мало-мальски устойчивое положение для винтовки, оператор, наблюдающий за происходящим с хребта в полутора метрах за моей спиной, решает сменить объектив. Тянется за ним, для надежности стараясь дополнительно укрепить пятку в склоне, и посылает вниз несколько кусков скального грунта. Эхо скатывающихся по склону камней, цепляющих за собой множество других, более мелких, заставляет туров сорваться с места. Свистя, они устремляются вверх по склону, не оставляя времени на раздумья и устранение лун в прицеле. Дистанция — 270, выстрел приходится в заднюю часть. Ресницы на правом глазу моментально слипаются от хлынувшей из надбровья крови, но петь оды жалости к себе некогда. Пока оператор стягивает лейкопластырем края раны, пытаюсь определить направление, куда уходит подранок. Через несколько мгновений мы уже несемся по гребню хребта.
Спустя месяц, от воспоминаний о спринте вслед за туром по волнообразно выветренной породе горного «позвоночника», по коже бегут противные мурашки. Однако такая «мелочь», как инстинкт самосохранения, может беспокоить только когда стоишь на ровном асфальте города, а в голове полно места для праздных мыслей и переживаний на тему хрупкости и скоротечности человеческой жизни. Здесь, на горном массиве, совсем другие «сподвижники»: адреналин, ответственный за прилив сил, позволяющих выйти победителем этого соревнования с самим собой, здравым смыслом и «равнинной» человеческой природой, а также норэпинефрин, «растягивающий» время и «разгоняющий» состояние охотничьего азарта до эйфории.
Об упоре лежа над ущельем, где удалось обнаружить подранка, мечтать уже не приходится. Альтиметр демонстрирует отметку 3500 м, явно давая понять, что об осторожности забывать не стоит. В поле моего зрения оказываются два куска скальной породы, формирующих на скате хребта символ победы — латинскую букву V. Устраиваюсь между глыбами: упираясь спиной в стенку каменной двузубой вилки, вынужденно поджав колени к плечам, упираю стопы в противоположный кусок породы. Чем-то отдаленно напоминает положение при жиме платформы ногами в тренажерном зале, вот только угол наклона спинки значительно больше.
— Ты видишь его, видишь? — раз в четверть минуты шепотом переспрашивает оператор, тщетно всматриваясь в серый рельеф и попеременно меняя в руках камеру на бинокль и обратно. Но нет. Несмотря на наличие оптических приборов, я тоже не могу различить тура, укрывшегося меж нескольких груд крупных камней на расстоянии, не превышающем трех сотен метров. Проходит несколько томительных минут.
— Вот он! — поддавшись иррациональному страху снова потерять из виду объект прицеливания, я делаю поспешный и, конечно же, нерезультативный выстрел. Однако, как гласит русская пословица, «Что ни делается, все к лучшему». Теперь бегущий по склону тур виден как на ладони. Хорошая вкладка. Упреждение. Добор.
Была ли каменная victoria знаком свыше или просто причудливым результатом многолетних процессов выветривания, по чистой случайности попавшимся на глаза охотнику-новичку — теперь остается только гадать. Но именно воспользовавшись этой удивительной подсказкой природы, я добыла свой первый горный трофей: с рук, на дистанции в 420 метров.
Автор статьи и фотоматериалов: Ольга Вихрова
